Дорогой Николя!

Почему давно не пишешь, котик. Я вся истосковалась. О, мое бедное несчастное сердечко! Ты мучитель, тиран. Разве может понять твое грубое сердце, как я страдаю без тебя, а ты еще не пишешь, противный.

Да, ты знаешь, на даче мы такой театр устроили, ставили Ромео и Джульету. Я разумеется играла Джульету, а Ромео, играл один гусар, который гостил на даче у своей тетушки. Как он играл, сколько темперамента, сколько достоинств. В ходе подготовки к спектаклю, я чуть в него не влюбилась. Ну огонь мужчина. Но ты не вздумай ревновать, а то я обижусь. Два раза я ездила на бал в городском собрании. Восхитительно, столько эмоций… Я была звездой бала, представь себе. На мне было жемчужно-голубое платье с оборками и фистончиками, три нитки жемчуга украшали мою грудь, и бабушка одолжила мне свою перламутровую диадему. У меня была целая куча поклонников..., но я ни ни. Я была неприступной крепостью, правда не долго... 

Скучно без тебя, приезжай, вырвись хоть на недельку. И пиши котик, беспременно пиши.

Люблю тебя одного,

Твоя Софи.

Здорово куме!

Щось зовсим забыл старика, не побалуешь меня пысьмом али открыткою. шожь ты, был у мене в гостьях обещался писать, и шож я бачу? Уже цельний мисяц прошел, а от тебе ни строчки. Ай яй яй куме, не хорошо, разве ж то дило.

Ну слухай, шо я тебе буду балакать про нашу жизню. Неделю назад купил я на ярмарке коня у цыгана, справный коняка, такой толстый быв, да и не за дорого купив, запряг его в бричку и поихалы мы до дому. Верста за верстой, чую мой конь худеть стал. Сперва не поверил своим глазам, ну едемо дальше. А конь все худее и худее, приихали домой, глянул я на него, — тощий, один шкилет торчит, ноги заплелись, ну полная развалина. Увидела моя Парася Никоноровна яку я лошадь на ярмарке купил, взяла дубину и пийшла меня дубасить. Чуть не до полусмерти меня избила. А за шо, разве я думал, что эта цыганьска рожа худого коня надул и пробкой заткнув, а пока мы ихали кочка, кювет, кочка, кювет, вот и… Что теперь поделать. Но ничого, я его откормлю, буде добра скотинка.

Ну прощевай куме, да не ленись писати,

Твой кум и друже,

Гнат Ощербенко.

Дорогой друг!

Пишу тебе из Парижа, из отеля Grand Coquin. Только неделю спустя я узнал, что название отеля переводится как «Большой каналья». Мерзавцы! Да, ты ведь знаешь, что у меня с французским проблемы, гувернер был пьяница и так меня ничему и не выучил. На открытке ты можешь увидеть вид этого канальи. Но это не все, хуже всего, что он расположен на улице ..., нет, не буду писать на какой улице этот отель. Ну подлец, ведь этот отель мне настоятельно рекомендовал Линявский. Нет, ты скажи какой я дурак, что доверился подлецу. Завтра уезжаю в Ницу, как приеду напишу. Мне Хорьковский порекомендовал одно местечько… ха-ха. 

Ну, до встречи,

Твой друг,

Жорж